История Бена Ротенберга из New York Times о корейском юноше Док-Хи Ли, который наносит удар по основам тенниса.
«Чтобы поднять свои шансы на успех в командном юношеском турнире на Национальном фестивале спорта в Асане, команда сеульской старшей школы Мапо пригласила игрока из расположенного в двух часах от столицы города Чечхон. Его зовут Док-Хи Ли, и впервые внимание тренеров он привлек еще в начальной школе.
Игроки Мапо прижимались к ограждению пыльного корта и криками поддерживали Ли, пока он заколачивал форхенды в финальном матче. Он быстро выиграл со счетом 6:1, 6:1, и это неудивительно – он лучший в Южной Корее игрок младше 20 лет, профессионал, 143-я ракетка мира.
«Уровень навыков, мощи и игры на приеме у него намного выше, чем обычно на школьном уровне», – сказал Ен Чен Сок, с которым он на турнире играл в паре.
Но даже среди игроков элиты 18-летний Ли выделяется. Он глухой, и в истории спорта глухие игроки раньше никогда не достигали таких высот.
В теннисе считается, что просто видеть мяч недостаточно. Топ-игроки утверждают, что, слыша мяч, быстрее на него реагируют – это ключевое преимущество в спорте, где молниеносно быстрые подачи и мощные удары с отскока делают важной каждую долю секунды.
«В теннисе очень много разных вращений, и я по звуку могу определить, какое приложил игрок, потому что я знаю, как они звучат, – говорит Кэйти Манцебо, теннисный тренер в колледже и тренер-волонтер в сборной США среди глухих. – Но глухие игроки не знают этого звука, так что им приходится сосредотачиваться на том, что делает соперник, на том, как проходит контакт ракетки с мячом, на том, как выглядит мяч, когда перелетает через сетку».
Чу Хюн Чан, тренер в старшей школе Мапо, говорит, что изначально скептически оценил потенциал Ли.
«Когда мы только познакомились, я думал, что глухота помешает ему стать сильным игроком. Но его прогресс добавил мне уверенности. Теперь я уверен в том, что он добьется успеха».
Ли – вторая ракетка мира среди профессионалов не старше 18 лет, и он сразу начал блистать. Пока на его счету нет матчей в основных сетках турниров АТР или «Больших шлемов», но в сентябре в Тайване он уже играл в финале «Челленджера», а потом еще дважды доходил до полуфинала.
И если Ли продолжит прогрессировать, то разрушит целый ряд устоявшихся представлений о тонкостях тенниса.
Исследования показали, что человек быстрее реагирует на слуховой раздражитель, чем на визуальный. По данным, собранным в прошлом году Национальным институтом здоровья, время реакции на визуальный стимул составляет 180-200 миллисекунд, а на звуковой – 140-160.
На «Уимблдоне»-2003 Энди Роддик сказал, что первым на удар соперника реагирует его слух – он же считывает первую информацию о выполненном ударе.
«Можно услышать, насколько сильно человек ударил по мячу. Если удар сильный и плоский, то слышно хлопок. Наверное, по звуку ты понимаешь быстрее, чем видишь мяч. Например, если соперник укоротил, я внезапно слышу, что мяч не полетел с ракетки. Это часть процесса реакции. Я считаю, что для игры на высочайшем уровне нужно четко слышать мяч».
Тодд Перри, бывший парный игрок, который теперь работает тренером, говорит, что часто слушает удары своих учеников, чтобы определить, в чем можно прибавить.
«Тренер может услышать чистый удар и только при помощи звука может внести изменения, чтобы удар был чистым. Если внимательно слушать удары разных игроков, то становится понятно, что звук у каждого разный».
В своем фундаментальном труде 1974 года «Игра в теннис изнутри» Тимоти Голви призывал сосредотачиваться на звучании и описывал, как внимательное отношение к звуку собственной игры позволяет воссоздать «хруст» успешного удара.
«Я осознал, насколько эффективным стимулом для нашего внутреннего компьютера может быть запоминание определенных звуков, – писал Голви. – Когда человек слушает собственный форхенд, он может запомнить звук хорошего удара. В результате тело стремится повторить элементы поведения, которые привели к появлению этого звука».
Мартина Навратилова была одним из главных сторонников внимательного отношения к звучанию игры. Она называет громкие стоны жульничеством, потому что они маскируют звук удара. На US Open-1993 она
обвинилашумевшие над головой самолеты во вмешательстве в игру.
«Звук удара очень важен, особенно у сетки, – сказала Навратилова. – Сперва ты слышишь мяч. Потом, исходя их звука, реагируешь на скорость и вращение. А когда ты его не слышишь, система рушится. Я ошиблась в некоторых ударах с лета, потому что не слышала мяч».
Энди Маррею тоже было тяжело в какофонии, которая царила в этом году на US Open, когда дождь молотил по новой крыше над стадионом имени Артура Эша.
«В игре мы используем уши – не только глаза. Они помогают оценить скорость мяча, вращение, силу удара. Если бы мы играли с заткнутыми ушами или в наушниках, это давало бы преимущество сопернику без наушников. Конечно, играть можно, но это, безусловно, сложнее».
Гипотетический пример Маррея однажды был воплощен в эксперименте. Тобиас Бурц, глухой игрок, сейчас работающий техническим директором по теннису в Международном комитете спорта глухих, играл с соперником, который слышал и выше стоял в рейтинге. Выиграв первый сет со счетом 6:2, соперник заинтересовался, каково играть глухому теннисисту, и надел затычки для ушей и наушники. Следующий сет Бурц выиграл 6:3.
Неожиданный диагноз
Пак Ми Ча и ее муж Ли Сан Чин сразу поняли, что у них родился необычный сын, но они не стремились найти диагноз. Ли Док-Хи родился, когда отец проходил обязательную службу в южнокорейской армии, и Пак осталась с сыном одна. Она надеялась, что все пройдет само.
Когда сыну было два года, Пак отвезла его на обследование в Сеул. «Врач просто сказал: «Этот ребенок ничего не слышит, он глухой». Я была очень удивлена, не знала, как реагировать. Но я знала, что не могу просто взять и уехать домой», – вспоминает она.
Пак поехала к сестре, которая жила в Сеуле, и там на нее нахлынули эмоции. «Когда я ее увидела, на меня навалились скорбь и печаль, и я не могла перестать плакать».
Через несколько часов она успокоилась и позвонила мужу. Он приехал за ней из Чечхона. По пути домой они решили не унывать.
«Мы обсуждали не то, как все это грустно, а то, как мы можем поддержать и вырастить сына, – рассказывает она. – Это наш первенец. Грустили мы где-то неделю, а потом нам хватило смелости перейти на следующий этап, начать искать для него возможность получить образование».
Когда Док-Хи было четыре, родители записали его в школу для инвалидов в Чжунджу, в часе езды от дома. Большинство учеников жили там же в интернате и с родителями виделись только на выходных, Пак была намерена проводить с сыном больше времени. Она каждый день тратила по два часа на дорогу, а потом начала отправлять его в обычную школу, чтобы он адаптировался к миру слышащих.
«Я хотела, чтобы он был интегрирован. Я видела старшеклассников в школе для глухих – она знали только язык жестов, так что, например, в автобусе им приходилось писать водителю записки. И потом они вырастали, а возможности найти работу у человека, который знает только язык жестов, очень ограничены».
Пак сделала выводы и самостоятельно начала учить сына говорить и читать по губам – она показывала ему карточки с изображением различных движений рта. Через несколько лет Док-Хи покинул школу для глухих. По желанию родителей язык жестов он не учил.
«Только несколько процентов глухих учеников могут интегрироваться в общество и самостоятельно зарабатывать себе на жизнь, – говорит Пак. – Большинство сдается, живет с родителями, которые полностью их обеспечивают. Но мы хотели, чтобы Док-Хи был независим и жил как обычный человек».
Во время учебы в старшей школе Ли Сан Чин установил рекорд в беге на двести метров на Национальном фестивале спорта. Он решил, что спорт – это лучший путь для сына. Посчитав, что глухота станет непреодолимым препятствием для занятий командными видами, он сосредоточился на индивидуальных – гольфе, стрельбе из лука и пулевой стрельбе. Но Док-Хи сам сделал свой выбор, когда увидел, как его двоюродный брат Ву Чун Хе играет в теннис.
«Мне было очень интересно смотреть теннис, и я спросил: «Почему я не могу играть?» Двоюродный брат дал мне ракетку, я попробовал выполнять удары, мне понравилось. Теннис меня сразу привлек – мне понравилось махать ракеткой», – рассказывает Док-Хи.
Родители тоже полностью посвятили себя только зародившейся теннисной карьере сына.
«Это не было хобби или развлечением – мы были очень серьезно настроены, – вспоминает Пак. – Когда мы с его отцом впервые встретились с тренером, то сказали, что это не развлечение, что мы ищем ему карьеру на будущее. Так что отношение к занятиям должно быть серьезным. Если у него нет шансов на успех, то мы это дело бросим».
Ли продолжал жить в родительской квартире в Чечхоне, где его мама работала парикмахером, а отец – журналистом, но его теннисная карьера начала привлекать к себе внимание по всей стране. Он выигрывал в каждой возрастной категории, но многие родители и тренеры продолжали сомневаться.
«Девяносто процентов тренеров, родителей и родственников других игроков говорили, что Док-Хи не сможет стать профессионалом, – говорит Пак. – Они говорили, что на школьном уровне скорость мяча очень низкая, так что он справляется. Но у профессионалов мяч летит очень быстро, и он не сможет реагировать, потому что он глухой».
Она добавляет: «Мы пытались не слушать на такую критику. Мы с мужем хотели обеспечить ему будущее. И у нас не было ничего, кроме тенниса».
Университетский успех
Хотя ни один глухой игрок не добивался профессионального успеха, сравнимого с успехами Ли, в США было несколько глухих или слабослышащих теннисистов, блиставших на университетском уровне.
Пейдж Стрингер, основавшая Всемирный фонд помощи детям с потерей слуха, играла за Вашингтонский Университет, и ее партнерша по паре тоже была глухой. У нее есть гипотеза, что отсутствие возможности слышать удар соперников может быть компенсирована за счет зрения.
«У глухих или слабослышащих от рождения в целом может быть более сильная интуиция, они обычно лучше читают лица и язык тела. Когда один орган чувств поражен, другие работают лучше, чтобы компенсировать потерю. Если моя гипотеза верна, глухие и слабослышащие люди могут иметь в теннисе преимущество, поскольку они быстрее видят зацепки, которые позволяют оценить планы соперника. И рефлексы у них могут быть лучше, потому что зрение у них быстрее».
Слабослышащие игроки зачастую понимают, насколько важен слух в теннисе, когда они вынуждены играть без слуховых аппаратов или кохлеарных имплантатов, на которые они полагаются в обычной жизни. Подобные вещи запрещены на соревнованиях для глухих – например, на Сурдлимпийских Играх. Опыт игры со звуком и без звука ставит этих людей в уникальное положение для оценки его роли в теннисе.
Эван Пинтер, игравший за Университет Флорида Галф Кост, назвал отсутствие звука собственных ударов главной помехой на корте.
«Без слухового аппарата мне сразу становится неспокойно, – говорит Пинтер. – Я предпочитаю играть с аппаратом, потому что так я намного лучше слышу мяч. Мне всегда нравится слышать, как он рвется со струн, когда я идеально попадаю – этот звук добавляет мне уверенности в себе».
Эмили Хангстефер, игравшая за Университет Теннесси, тоже рассказывала о подобных проблемах.
«Во время подготовке к Сурдлимпиаде я поняла, что полагаюсь на слух, а не на зрение или чувство мяча. У меня ушло пять недель на то, чтобы начать смотреть на мяч, а не слушать. Лишившись слуха, я была вынуждена полагаться на другие чувства: осязание и зрение».
Внимательное чтение игры стало сильной стороной Ли. Ву, его двоюродный брат и тренер, утверждает, что он может предугадать удар соперника, внимательно смотря на его замах. Кристофер Рангкат, бывший соперник Ли, восхищается его способностью предвосхищать события.
«Казалось, что он всегда знал, куда я буду бить, – сказал Рангкат журналистам в прошлом году. – И я не считаю, что он гадал. Он будто читал мои мысли».
Стремление быть лучшим
Ли хочет стать первой ракеткой мира, но сперва он стремится стать лучшим игроком в истории Южной Кореи – для этого ему нужно обойти Хьюна Тайка Ли, который в 2007 году был 36-й ракеткой мира и выиграл один титул АТР в одиночном разряде.
В Азии теннис уступает в популярности бейсболу и футболу, и сейчас в Южной Корее не проводится турниров АТР. Но Ассоциация тенниса Кореи надеется, что Док-Хи Ли и другой талантливый юноша, 104-я ракетка мира 20-летний Хен Чон, помогут сборной вернуться в Мировую группу Кубка Дэвиса, из которой она вылетела в 2008 году.
У Ассоциации новое руководство, и оно надеется использовать выбитое финансирование на помощь Ли и Чону, а также на то, чтобы растить юниоров. Предполагается, что зимой игроков будут отправлять тренироваться в более теплые страны.
Ли не считает, что глухота ему помешает: «Это не имеет значения», – говорит он. Но он признает, что у его есть другая физическая проблема – со своими 175-ю сантиметрами роста он куст в корабельном лесу профессионального мужского тенниса. Сейчас в теннисе «физика» играет все большую роль, и в Топ-50 рейтинга есть только один игрок такого же роста, как Ли: 21-я ракетка мира Давид Феррер. Только шесть игроков Топ-50 ниже 182 сантиметров.
Первые шаги в туре Ли помогает делать Ву, который выступает его спарринг-партнером и немного владеет английским. Ву говорит, что иногда Ли переживает из-за того, что в туре он один из самых младших, но настрой у него очень положительный, и он спокойно общается с коллегами.
На корте Ли может бороться почти без проблем – если не считать того, что иногда он не замечает требования переиграть розыгрыш – но другие требования могут вызвать у него трудности. Все игроки обязаны по запросу СМИ участвовать в пресс-конференциях после каждого матча.
Невербальные знаки Ли распознает спокойно, но интервью могут быть утомительными, поскольку ему приходится читать речь переводчика по губам. И его собственную речь понять тоже довольно непросто. Корейский телеканал транслировал его интервью после одного из матчей на фестивале спорта с субтитрами.
Однако в уникальной ситуации Ли могут быть и преимущества.
«Конечно, я хочу, чтобы к моему игроку относились, как ко всем, но его глухота дает нам определенные преимущества в деловом плане, – говорит агент теннисиста. – Потому что никто раньше ничего подобного не делал».
Одним из первых поддержку оказал автоконцерн Hyundai, который стал спонсором Ли, когда тому было 13, а недавно продлил контракт до 2020 года. В пресс-релизе компании сказано, что она «поражена и вдохновлена непоколебимым желанием достичь теннисных вершин, несмотря на глухоту». Компания также заявила, что она, «будучи ответственной корейской компанией, обязана его поддержать».
Финансирование Hyundai создало Ли стабильную материальную базу, которой может похвастаться редкий молодой игрок. Его агент надеется, что новые заработки – призовые и дополнительная спонсорская поддержка – когда-нибудь позволят ему постоянно путешествовать с менеджером и переводчиком.
«Деньги могут решить подобные проблемы», – говорит он.
Стрингер не видит причин, почему пропорция глухих спортсменов в теннисной элите должна быть меньше, чем вообще глухих людей в мире.
«Достичь высшего уровня в любом виде спорта может только очень ограниченная группа талантливых людей. Так что это вопрос процентов. По статистике, в Топ-150 будет большей обычных людей, чем глухих. Но я считаю, что успех Док-Хи Ли связан с его спортивным талантом, характером, умом, трудолюбием, а также с поддержкой, которую ему оказывают его близкие. Его глухота играет меньшую роль, чем эти факторы».
